Юрист “Харьковской правозащитной группы”, помощник народного депутата Валерия Сушкевича и активный участник правозащитного движения "ЕвромайданSOS" адвокат Ксения Проконова защищает пятерых активистов, задержанных в ходе протестов на Украине, и следит за судьбами других людей, ставших заложниками в переговорах власти и оппозиции.
Проконова не первый раз сталкивается с политическими делами — незадолго до событий в Киеве в качестве юриста Объединенной группы общественного наблюдения она приезжала в Россию на заседания по “болотному делу”. Адвокат рассказала Каспаров.Ru о том, как Майдан защищает своих активистов, чем уголовные дела против украинских оппозиционеров отличаются от “болотного дела” и кто кого бил на самом деле.
Сколько активистов Евромайдана задержано на данный момент?
Лидеры оппозиции говорят о 392 людях. Как проверить, так и опровергнуть это сложно — для этого надо иметь полные данные, но не все задержанные известны благодаря Интернету, не о всех пишут родители или родственники.
Занимаются ли оказанием помощи задержанным независимые организации или каждый ищет себе адвоката сам?
После разгона 30 ноября как ответ на ситуацию была создана структура "ЕвромайданSOS". Через Facebook адвокатское сообщество договорилось, что адвокаты защищают задержанных бесплатно. У нас также существует Центр бесплатной правовой помощи. Это структура, которая назначает адвокатов всем задержанным. Такого адвоката оплачивает государство. Иногда от них отказываются, а иногда продолжают вести свое дело вместе с ними. Кроме этого, отдельно адвокатов ищут "ЕвромайданSOS", организаторы и координаторы “Автомайдана”, родственники и друзья.
На какой стадии сейчас находятся дела?
У нас уже закончились все вопросы по мерам пресечения. Большинству назначили домашний арест. И многие адвокаты первое время радовались этим решениям. Из-за увеличивавшегося количества дел и нестабильной ситуации просто не было времени остановиться и задуматься, что людям в принципе вменяется нахождение на главной площади страны и выражение недовольства существующей ситуацией, а значит и нахождение в СИЗО, и домашний арест тут неуместны.. То есть человеку инкриминируется в качестве преступления осуществление им конституционных прав.
В чем обвиняют ваших подзащитных?
У некоторых изначально была 294 статья УК Украины (участие или организация массовых беспорядков в зависимости от части статьи). Она похожа на вашу 212 статью УК России (одна из двух статей, вменяемых "узникам Болотной" — прим. Каспаров.Ru). У некоторых, например, сначала была 296 статья — "Хулиганство", она более легкая, но сейчас идет переквалификация на 294 статью. По статье о массовых беспорядках задержанным грозит до пятнадцати лет (аналогичная статья в России предусматривает наказание сроком до восьми лет — прим. Каспаров.Ru). Еще есть молодой человек, которому при взрыве в Доме профсоюзов оторвало кисть. На него заведено уголовное дело по статье за неосторожное обращение с оружием.
Объявлен ли “вклад” каждого задержанного в массовые беспорядки? В российском “болотном деле” прокуратура никак не индивидуализировала, какие именно действия обвиняемых привели к уголовному преследованию помимо присутствия на Болотной площади в тот день.
Ущерб нигде не конкретизируется, то есть нигде не говорится, какой именно ущерб был нанесен. Нигде нет указания на то, что конкретно это лицо било кого-то. Как правило, задерживают группами, и, как правило, вменяют сразу все признаки массовых беспорядков.
Все материалы дел похожи один на другой. Они практически копируют друг друга. Основание для обвинения везде — рапорты милиции или сотрудников "Беркута". Нигде нет гражданских лиц, которые бы указывали, что человек совершал какие-то противоправные действия. Прокуратура сейчас, как и суды, работает почти круглосуточно, следователи так же. На самом деле это все напоминает один большой цех.
Есть ли признаки того, что власти хотят свести все дела задержанных в одно большое дело наподобие "болотного" в России?
В том-то и дело, что нет. Здесь совершенно другая стратегия. У власти нет цели сделать вменяемые “беспорядки” одним большим делом. Она намеренно разделяет людей, причем до такой степени, что дела задержанных по одному эпизоду рассматриваются отдельно. Раньше такого никогда не было. Это делается специально для того, чтобы и в сознании людей и наблюдателей разделить, расщепить этих людей.
Мы сейчас работаем над этой практикой для того, чтобы в Европейском суде по правам человека доказать, что власть преследовала отдельную социальную группу — участников Майдана.
В России некоторые политзаключенные рассказывали об избиениях в СИЗО, о том, что к ним ходят неизвестные им люди в штатском и оказывают давление и так далее. Задержанные после событий на Майдане не сталкиваются с подобными вещами?
Мои подзащитные, которые находились в СИЗО до перевода под домашний арест, не жаловались и говорили, что их как политических довольно хорошо воспринимают. [На Украине] ситуации отличаются, потому что эти люди сейчас фактически заложники в переговорах. Поэтому обращаются с этими людьми тоже как с заложниками. Когда нужно послабление — их кормят, когда не нужно — их бьют при задержании. То есть лично они вообще никого не интересуют, это просто аргумент в разговоре с оппозицией, чтобы было на что давить.
Сейчас никто не понимает, что делать, — ни прокуратура, ни следователи, ни судьи. Сейчас все ждут отмашек. То есть, грубо говоря, пошла волна домашних арестов вместо СИЗО — это послабление, потому что пошли переговоры. Когда решили закрутить гайки задержанных, наоборот, всех повально оставляли под стражей.
Как ведут себя милиционеры при задержаниях протестующих?
Так называемые “задержания” проводятся с применением насилия и без соблюдения процедуры. Кроме того, задерживают одни люди, причем они, как правило, в гражданском, они бьют и угрожают, а документы составляют уже люди в форме, которым гражданские лица передают человека. Даже протоколы задержания составляются с разницей в 6-12 часов с моментом фактического задержания.
Есть факты того, что задержанным подбрасывают предметы. Естественно, предметы, которыми можно нанести ущерб, чтобы в дальнейшем вменять это задержанным (один из признаков "массовых беспорядков" по действующему украинскому закону — "сопротивлением представителям власти с применением оружия или других предметов, которые использовались как оружие"; для сравнении в аналогичном российском законе речь идет только об оружии — прим. Каспаров.Ru). В дальнейшем, я уверена в этом, можно будет говорить о фабрикации экспертиз, потому что для Украины это вообще типичная проблема.
Есть вообще удивительная история. Я защищаю студентов Киевского национального университета театра, кино и телевидения. Их задержали в совершенно другом районе, не на Майдане — на Европейской площади. Там они привлекли внимание некоего сотрудника милиции, показались подозрительными. В рапорте об аресте нигде не указано, что они что-либо делали. Фактически вся эта странная логика полицейских и следователей строится на одном признаке: "был на Майдане — не был".
Кстати, у нас по аналогии с Болотной уже вменяют всем разбор брусчатки на улице Грушевского (в обвинении по "болотному делу" фигурировал "разбор асфальта", хотя ни следователи, ни прокурор не привели никаких доказательств того, что кто-либо из обвиняемых причастен к нему — прим. Каспаров.Ru).
Отправляют ли на экспертизу полицейских, которые утверждают, что они пострадали?
Экспертиз полицейских нет. Более того, полицейские не заявляют о каких-то тяжких телесных повреждениях, как правило, речь идет о синяках и так далее, но тем не менее никто из них не отправлен на прохождение судмедэкспертизы.
А в своих рапортах и на допросах полицейские говорили только о насилии со стороны митингующих? Их спрашивали о действиях полиции?
Да, они говорили только о насилии со стороны демонстрантов. Я приведу пример по "Автомайдану". Ехал автобус. Все сидящие в автобусе, а также те, кто был в машинах, оказавшихся рядом с ним, утверждают, что "Беркут" на своем транспорте врезался в автобус и заблокировал его. "Беркут" утверждает, что автобус врезался в них. Дальше показания также расходятся. Все, кто находился в автобусе и в машинах рядом с ним, утверждают, что "Беркут" резко открыл двери, всех вытащил, повалил на землю, избил, а потом вывез в Мариинский парк, где их поставили на колени, и они стояли так на снегу сорок минут. Ну а потом их отвезли в РУВД. Показания "Беркута": активисты угрожали и били "Беркут" палками и битами.
Насколько я понимаю, следователи в таких ситуациях нередко пытаются изобразить, что подобные действия "Беркута" не являются похищением?
В рамках одного из эпизодов по этому случаю следователь делал именно так. Одно начатое дело я получила от коллеги и хотела более детально допросить задержанного. Человек стал говорить о своем задержании и сказал, что его вывезли “либо в Мариинский парк, либо в лес, либо в какие-то другие посадки”. Когда его вывезли за город, он не смог сориентироваться, где он. Следователь тут же заявил: "Ой, речь шла всего-навсего о Мариинском парке, чтобы вы понимали". Стал упирать на то, что "парк не лес", делая вид, что нет ничего страшного в том, что людей вывезли туда, а не привезли в отделение милиции.
Этот эпизод отражает отношение следствия и наше противостояние. Мы настаиваем, что это похищение и избиение. Они говорят, что все в порядке и сотрудники полиции просто не сочли нужным переодеться, не сочли нужным сразу составить протокол и так далее.
Если вспомнить "болотное дело", в нем неимоверное количество видео. Есть ли видео в делах людей, задержанных в ходе событий на Майдане?
У нас в делах видео в таких количествах пока нет. Более того, это вопрос адвокатов — доставать их. Как правило, задержание происходит не на Майдане, хотя есть и такие случаи. Если задержание происходит в других районах города, то это уже наши проблемы — доставать видео с приборов видеонаблюдения магазинов, заправок и так далее. Именно для того, чтобы показать сам процесс похищения.
А материалов по Майдану, естественно, много, и из них ясно, что там происходило. Например, в деле одного человека было видео, где на заднем плане видно, как пожилой человек получает удар палкой от "Беркута" по голове. Он при этом не вооружен совсем ничем, у него на голове нет каски, ему наносится черепно-мозговая травма, потом его добивают. И на следующих кадрах уже видно, как ему оказывает помощь медицинская служба Майдана.
Подавал ли кто-либо из пострадавших демонстрантов заявления о том, что полицейские применяли в отношении них насилие?
После 30 ноября было несколько заявлений. Их судьба мне, честно говоря, неизвестна, потому что после этого была волна очень большого страха. Люди просто боялись заикаться об этом и думали, что если их отпустили, то и слава богу, скажем так.
На сегодняшний момент по всем моим подзащитным подаются заявления о похищении и об избиении. Более того, о некоторых из них я говорила прямо в зале суда, но судьи просто проигнорировали это и отдельное производство не открыли. И я сейчас подаю на отдельное производство в части побоев.
Случаев насилия масса. У нас есть случаи, когда нападают на медиков. Есть случаи, когда на них нападают или даже стреляют непосредственно при оказании помощи, есть случаи, когда их выслеживают, когда они сменяются и идут домой. Медики боятся давать интервью, медики боятся светиться, боятся снимать маску. Они боятся идти домой, и многие сделали из этого своеобразный вывод и остаются жить на Майдане. Им проще, чем смениться, когда удобно, там переночевать и потом пойти с кем-то домой уже при свете дня.
В России неоднократно писали о том, что людей очень часто похищали из больниц. Как сейчас с этим обстоят дела?
В связи с этой ситуацией организована такая служба, название которой переводится на русский как "Стража в больницах". Это волонтеры, энтузиасты, иногда там попадаются адвокаты. Я там не один раз дежурила. Эта инициатива, которая имеет своей целью, во-первых, отслеживать, кого привозят, чтобы с ними связаться и обеспечить этих людей потом адвокатами, а также, чтобы отбивать этих людей от милиции.
Потому что бывает, что доставляют человека без милиции просто медицинская служба Майдана или скорая помощь, а врачи больницы по характеру повреждений сообщают в милицию. Милиция приезжает, и человек вот в таком беззащитном состоянии из статуса пациента переходит в статус задержанного.
Я знаю, что люди зачастую даже боялись обращаться в больницу.
Совершенно верно. Есть люди, которые знают, куда обращаться, кто из родственников или знакомых умеет оказывать медицинскую помощь. Однако распространение такой информации широко невозможно, потому что у нас есть статья за незаконную врачебную деятельность. При публиковании такой информации можно ожидать серию провокаций, избиения вызвавшихся помогать людей и также привлечение их по этой статье.
В России последние пару дней некоторые издания писали о том, что власть якобы выполнила условия амнистии со своей стороны, выпустив активистов. Я так понимаю, что дело обстоит не совсем так и люди по-прежнему находятся под уголовным преследованием?
Именно так. Речь идет только о выпуске под домашний арест абсолютно всех активистов. Суды получили разнарядку и даже не проверяют, есть ли у человека адрес проживания, по которому он может отбывать домашний арест. Например, под домашний арест отпустили мальчиков из Ровно, задержанных в Киеве на Майдане. Один из них живет в молельном доме, второй — у знакомых. И отбывать домашний арест они должны по месту прописки якобы в Ровенской области.
Власти просто сделали шаг, который был выгоден по ситуации. Сейчас же речь идет об освобождении всех за освобождение зданий. Все забыли, из-за чего эти здания занимались. И что не только “Свободе” и Правому сектору решать, что делать. Я уж не говорю о том, что доверять власти совершенно не стоит.
