112 лет назад на площадях и улицах стольного Санкт-Петербурга ручьями текла кровь простых, семейных, трудящихся, набожных православных людей.
Это было Кровавое воскресенье 9 (22) января 1905 года - ответ монархии на всерьез воспринятую народом новую доктрину монархии - царь правит, "пробивая" "средостение" [строго говоря, анатомическим аналогом здесь является диафрагма] из истеблишмента между собой и простым народом...
Это была первая "кегля" мировой истории из сбитых капитуляцией гарнизона Порт-Артура (потом будут другие "кегли" - поражение в войне с Японией; временное выпадение из статуса великих держав и вызвавшее целый каскад дипломатических и военных кризисов нарушение всей системы равновесия мировых сил; пробуждение дотоле не смевшего поднять голову Востока; прорыв России к конституции...)
В советской историографии именно с января 1905 вели отсчет Первой Русской революции.
Современники называли этот период "Освободительное движение 1905-06 годов" (революция для них должна была увенчаться победой, а они еще не понимали, что уже победили царизм одним его согласием на избираемую Думу, т.е. на альтернативную легитимацию власти).
Идя по пути компромиссов, я полагаю разделить оба процесса.
Революция 1905 года, с моей точки зрения, должна называться Октябрьской - с момента начала всеобщей политической забастовки в поддержку конституции (ее окончанием можно считать столыпинские указы об аграрной реформе ноября 1906, добившие патриархальный феодализм).
А Освободительное движение я бы начинал отсчитывать с "банкетной кампании" декабря 1904 года - начала организованного массового движения за либеральный конституционализм, далее - протестное движение января, особенно как реакция на бойню в столице, далее, включая забастовки, первые вооруженные столкновения, мятеж на броненосце ["карманном линкоре"] "Князь Потёмкин"... И финал - роспуск второй Думы в июне 1907 года.
Предыстория этих событий, взятых через американскую и советскую призму.
Когда Трамп сказал в своей инаугурационной речи, что отныне власть будет отнята у истеблишмента и передана народу, он очевидно апеллировал к архаическому идеалу прямой демократии, восходящей ко временам военной демократии, с почтением описанным в Библии, которую в Америке внимательного читали все поголовно, и культурными кодами которой США живут с момента первых поселенцев. Традиции избавленного от монархического и диктаторского влияния ислама этой модели не противоречат. С ней несовместим только "либерал-фашизм" части советской и российской эмиграции.
Но поскольку Трамп не сможет создать свою - фактически третью - партию (даже в том виде, в каком Обама 9 лет назад создал Альтернативную Сетевую Демократическую партию), то непонятно, что может быть субъектом того, скажем так, "революционного народовластия", о котором он говорил как о главной своей политической задаче.
И поскольку американская демократия исключает возможность "плебисцитарных демократий" и прочих необонапартистских моделей вроде путинизма, голлизма или берлускониевщины (обожглись на Рузвельте), то, скорее всего, Трамп не сможет использовать прямую апелляцию к массам, минуя "средостение".
Он сможет только счесть себя "истинным олицетворением народа", попытаться создать режим личной власти.
Нам-то все это очень хорошо знакомо. Именно так после 1918 года в России уничтожался прорыв к демократии 1917 года: сперва - "трудовой народ в лице партии большевиков", затем "партия в лице ленинского (ленинско-сталинского) ЦК", а уже от имени ЦК выступали либо авторитарный генсек, либо олигархическое ядро Политбюро.
Когда на рубеже XIX-XX веков зарождающаяся буржуАзия Российской империи стала, с оглядкой на Англию, Францию, Италию и даже Германию уже прямо намекать на "буржуазную демократию", дворяне (либеральные земцы) конституцию прямо требовали, интеллигенция явно давало понять, что традиционалистская легитимация власти ее не устраивает и как "стихийные веберианцы", настаивала на легитимации конституционной, а духовенство, вместо полагающегося отстаивания на каждом углу божественных прав императора, увлеклось какими-то шашнями с интеллигенцией в каких-то общих философских кружках, то недавно вступивший на престол государь император Николай Алесандрович (китайцы бы сказали, что он начал правление под девизом: "Оставьте вредные мечтания"), как бы развивая еще не написанную теорию Макса Вебера о трех видах легитимности, выбрал для себя легитимацию "харизматическую"...
Для этого было решено сломать почти полуторавековую конструкцию власти: царь - первый дворянин, глава бюрократии ("царь-работник"), глава церкви и сакральный владыка крестьянского мира и мещанства (купчины же и заводчики суть лишь вороватые и возомнившие о себе без меры мещане).
Отныне же царь заключает личную унию с обожествляющим его простым народом, как бы отметая промежуточные сословия империи ("средостение"). В ответ на своеобразный оммаж от народа. Последний раз Романовы нуждались в нем только во время Земских соборов XVII веков, все остальное время хватало гвардии и чиновников, народу обещалась защита его прав, пусть не гражданских, но социальных) тут утверждается доктрина "полицейского социализма" полковника Зубатова, хотя точнее, ее было бы назвать "жандармским лейборизмом".
Учреждается система "Обществ/Собраний русских фабрично-заводских рабочих" (РФЗР) - с исключительно монархической идеологией. Их делегацию очень благосклонно принимает царь. Романовская монархия вдруг объявляет себя "народной".
Ирония судьбы в том, что в местностях, которые называют Новороссией, большинство пролетариев было евреями. Монархического экстаза они не проявляли, но возможностями "Обществ РФЗР" пользовались отлично, не хуже, чем "перестроечные" рабочие - возможностями закона о трудовых коллективах в конце 80-х. Чуть что начинали "классовый ропот", и жандармы, сориентированные центром на поддержку "сознательного пролетариата", лихо вытрясали социальные уступки из заводчиков и капиталистов (богатых евреев).
Польско-литовский же, более европейски-сознательный, еврейский пролетариат вступал в "Бунд", ставший костяком новорожденной РСДРП (и немедленно после этого "кинутый" русским большинством ЦК).
Главой столичного "Собрания РФЗР" становится харизматический священник Георгий Гапон, родом с Украины, которому будет суждено устроить первый в России "майдан"...
Идущая от Двора новая доктрина "преодоления средостения" (Хороший Царь просит поддержки у архаических масс против Плохих Бояр и "онемеченной" бюрократии) имеет еще одно следствие - она исподволь возвращает в обиход идею Земского собора, ибо как еще монарх узнает мнение народа...
Когда в январе 1905 года в столице устанавливаются настроения, очень напоминающие московские настроения декабря 2011 года (только с тем, что главную роль играет возмущение "Уралвагонзавода" [тогда - забастовавшие заводчане-путиловцы], а не владельцев офигенных шуб), впавший в эйфорию не меньше Навального, Гапон, окруженный еще недавно смертельно враждовавшими эсерами и эсдеками [конечно, меньшевиками, незадолго до этого убедившимися в тоталитарной сущности ленинцев], предлагает гениальный сценарий, полностью находящийся в русле новой казенной идеологии - всенародное верноподданническое шествие в жанре крестного хода к царю со всенародно подписанной петицией, включающей требования не только гражданских свобод и аграрной реформы, но и созыва некоего аналога Земского собора.
И теперь обещанные советские примеры.
Конец 1982 года. К власти приходит Юрий Андропов, который 15 лет был надзирателем от ЦК за сильнейшей спецслужбой страны и мира. У него есть "андроповский план": ядро профессионалов с отличными аналитическими способностями из КГБ становится истинной "внутренней партией", оттесняя погрязший в бюрократии и догматизме секретариат ЦК... (Пройдут года - и только Путину удастся превратить госбезопасность в стержень партии власти).
Но тем временем партия и комсомол постепенно подаются населению как малокомпетентные, коррумпированные и безынициативные аппаратные монстры. Через 7 лет это полыхнет зимними антиобкомовскими протестами 1990 года. Точь-в-точь как притравливание "монархических профсоюзов" на предпринимателей полыхнет стачкой Юга России летом 1903 и забастовочной волной зимы 1905 года.
Впрочем, все у Андропова проваливается. Выслеживание посетителей утренних магазинов и кинотеатров - это фарс (новому генсеку не объяснили, что в начале месяца деталей все равно нет, а забивать козла и решать кроссворды - обидно терять время, потом же будут авралы). Андропов занимает своих советников не планами экономической реформы, но бредовым прожектом перераздела СССР на полсотни экономически-обусловленных "штатов".
Выясняется, что КГБ может в частности всё, а в целом - почти ничего. Начальник УКГБ области может легко добиться увольнения или приема на работу любого, но никого не может заставить лучше и инициативней работать - в первую очередь, руководство предприятий. Скандальный провал примененной Горбачёвым в 1986 году "заготовки" в виде госприемки это исчерпывающе доказал. Вместо рывка к модернизации страна испуганно села на попу ровно...
Когда в августе 1983 года несостоявшегося реформатора то ли ранили у собственного порога, то ли у него отказали почки сами, "мыши пустились в пляс":
- раздухарившиеся вояки "попробовали штыком" Рейгана - сбили над Японским морем корейский "Боинг", уже покидавший воздушное пространство СССР (напугали себя сами до мокрых подштанников подготовкой НАТО к атаке, а Рейган в это время высадил десант на "социалистическом" острове Гренада, и в Москве утерлись);
- принятием "Закона о трудовых коллективах" приготовились поставить на колени директорский корпус, который при Косыгине ощутил себя солью земли.
Зима 1986 года. СССР буквально вибрирует в предвкушении первого горбачевского и предпоследнего XXVII партсъезда, который должен был показать серьезность перестроечных авансов нового руководства.
И вот в феврале в "Правде" выходит полосная статья "Очищение" заместителя главного редактора по отделу писем [фактически филиал Отдела ЦК по работе с письмами и обращениями трудящихся] Татьяны Самолис. Тогдашний ее ранг как глашатая позиции высшей власти по нынешней табели о рангах - еще не Песков, но где-то Пушков.
Суть публикации: главный враг перестройки (т.е. политики Партии) - именно партийная бюрократия, названная "болотом". Диссидентское слово "номенклатура" еще не в обороте. Статья построена грамотно, как обзор писем. Точно также, как и сигнал к несостоявшимся погромам 1953 года - публикация "Обзор писем Лидии Тимашук" [разоблачительницы "врачей-вредителей"].
Впервые с 1937 года высшее руководство партии публично натравливает рядовые массы на собственную номенклатурную опору.
Впрочем, у Горбачева аппаратных возможностей больше, чем у Андропова: областные управления госбезопасности нельзя было поставить на место обкомов, а тщеславных вторых секретарей - очень просто на место засидевшихся десятилетиями первых. Ельцин просто потом сделает следующий шаг - поставит исполкомы (сделанные администрациями) над обкомами.
Но это будет чуть позже, пока же Горбачев старается создать личную унию с народом. В марте 1990 года он начнет создавать президентскую вертикаль, выпихнув "партию Ленина - силу народную" в бесславную нишу президентской лево-социал-демократической партии, т.е. на роль "Едра" (с идеологической поправкой на правый консерватизм и правый радикализм).
Что же касается отважной Самолис, то Горбачев ее благородно прикрыл от попыток "наездов", а в 1991 году ее взяли в пресс-службу Службы внешней разведки (бывшее Первое Главное управление КГБ).
Вот так мы увидели, как два совершенно разных правителя и совершенно разных человека совершенно одинаковыми шагами шли к революциям. И первым шагом у них было одно - показать истеблишменту его место, вернуть в положение "служивых сословий", попытаться создать себе харизматическую легитимацию, опираться непосредственно на неструктурированную массовую поддержку (любое структурирование создает новую политическую иерархию, т.е. средостение).
Вернемся же теперь в 1905 год. Отец Гапон устраивает "майдан" - он ведет к пустому императорскому дворцу фактически крестный ход сотен тысяч людей, требующих созыва Учредительного собрания и "черного передела". Ответом им будут пули, сабли и нагайки. Последний правящий Романов мгновенно теряет харизматическую легитимацию. Ему вновь остается лишь традиционная - как глава исторической власти, обеспечивающей восстановление порядка, но и проведение ненавистных ему либеральных реформ, т.е. мер, возвращающих его полную зависимость от истеблишмента.
Осенью 1905 года создается черносотенное движение [для современного читателя - "Антимайдан" размером с "Едро" и с методами работы с оппонентами "ополченцев" "Лугандонии"].
Идеологией возникших "Союза Русского народа", отколовшегося от него "Союза Михаила Архангела" и т.п. организаций как раз и становится "народная монархия" как борьба с неблагонадежным, "предавшим Монарха средостением".
Однако, когда революция и протесты стали стихать, а среди сотен тысяч простых черносотенцев стали подниматься насущные социальные вопросы, например, проведение столыпинской реформы более, как сейчас сказали бы, социально ориентированным способом, движение "истиннорусских людей" [тогдашний мем, нынешний его эквивалент - "патриоты своей родины"] было почти мгновенно расколото и измельчено.
Самыми простыми способами - манипуляциями с финансированием по линии МВД, притравливанием лидеров через внутреннюю агентуру, взаимным сбросом компромата, а главное - доведением до сведения всех желающих, что это движение - негодный социальный лифт и совершенно неподходящее орудие для отстаивания социальных интересов.
Все очень нам знакомо.
! Орфография и стилистика автора сохранены
