Удар по трансгендерам (внесенный в думу полный запрет на операции по смене пола) в ответ на удары по российской территории, доказывает, что Россия никакой не православный Иран. В Иране операции по смене пола являются рутиной и даже делаются по страховке.
Разница в том, что иранское государство действительно религиозное, а даже самая консервативная религия гораздо шире дворового вопроса о том, кто с кем. Традиционная религиозность Ирана гораздо шире и тотальней, чем неофитская религиозность России.
Грубо говоря — там ценности мечети приносят во двор, а у нас ценности пришкольной территории приносят в храм, заменяя ими христианскую доктрину.
Исламский шиитский богослов и толкователь закона очень внимательно, без вольностей относится к тому, что именно сказано и не сказано в писаниях, и если нет прямых указаний и запретов, это поле для интерпретаций. Для русского богословствующего политика и даже клирика писания второстепенны и инструментальны: религия тут — оболочка, а не источник взглядов. Она облачение, а не тело.
Это не значит, что в России жить труднее, чем в Иране. В отличие от Ирана гомосексуальность здесь пока не криминализована, и женщиной быть проще, по крайней мере одеваться. Просто поражает скудость набора идей, под прикрытием которого и даже в некотором смысле за который идет настоящая война. Для традиционного Ирана — вопрос о смене пола — один из тысячи вопросов современной жизни, на которые отвечает религия и построенное на ней государство, притом довольно периферийный. Для псевдо-традиционной России он оказывается центральным и ключевым. Она как раблезианский герой в своих мотивациях, даже религиозных, все время погружена в материально-телесный низ.
! Орфография и стилистика автора сохранены
